В.А. Новоженов
Центр сближения культур под эгидой ЮНЕСКО,
Алматы, Казахстан

РАННИЕ КОЧЕВНИКИ НА СЕВЕРНЫХ ГРАНИЦАХ КИТАЯ И В КАЗАХСКОЙ СТЕПИ: ИННОВАЦИИ И МОДЕЛЬ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ

Конфронтационная модель постоянного противостояния кочевого мира «варваров» и первых китайских и других оседлых государств длительное время оставалась в историографии единственной объяснительной концепцией взаимодействия народов в Туркестане и Центральной Азии в целом, объясняя такое взаимодействие исключительно с позиций военной экспансии и грабежей. В последние годы, новые археологические материалы и исследования заставили в значительной мере пересмотреть такой подход.
Новые коммуникации номадов с конца 12 в до н. э., а может и гораздо раньше – начиная с 15 века до н.э. и вплоть до раннего средневековья, возникали изначально как закономерный результат длительного формирования и успешного функционирования на обширных территориях бюрократических имперских инфраструктур и окончательно оформились во времена сложившихся на западе империи Ахеменидов и китайской империи Цинь Шихуана (ди) – на востоке. На огромных степных пространствах меж ними, в среде ранних кочевников Евразии, рождались новые племенные союзы, обычаи и традиции, способы коммуникации, включая прежде всего визуальные и только в очень редких случаях – письменные или знаковые (созданные на иероглифическом силлабарии или ином сочетании специальных символов-изображений, но никак не на основе алфавита).
Складывающиеся в этой среде коммуникации определялись различными внутренними факторами формирующихся на этих пространствах кочевых социумов (кланов), их уникальной идентичностью и внешними, в том числе – брачно–семейными связями, прежде всего – в среде элиты. Как полагают некоторые исследователи в степных и предгорных районах Казахстана, Алтая, Хакасии и Тувы на основании общих хозяйственных потребностей и религиозно-мифологических представлений в этот период сложилось могущественное объединение местных кланов – Аржанский племенной союз (Грязнов, 1980; Чугунов, 2008, с. 53-69; 2015, с. 389-404; Худяков, 2014, с. 700-714).
Как правило, синхронизация глобальных процессов на значительно удалённых друг от друга территориях вызывает затруднения без анализа значительных серий радиоуглеродных калиброванных датировок (Beisenov et al., 2016, p. 179-191). Полученные новые даты удревняют время начала эпохи ранних кочевников в Казахской степи, однако хорошо согласуются с датировками аналогичных материалов из сопредельных регионов и делают более надёжной их синхронизацию, а главное – устанавливают хронологические рамки описываемых здесь исторических процессов.
Очевидно, что в их основе лежали факторы, которые обусловили довольно быстрое распространение некоторых элитных кланов ранних кочевников из глубин Центральной Азии, а точнее – из сопредельных с Великой китайской равниной степных просторов, на запад континента до Причерноморских степей и Карпатских гор. Инициаторами таких передвижений были, видимо, большей частью не народы или даже некие племена, а сравнительно немногочисленные группы – элитные и самодостаточные кланы кровных родственников, быстро растворявшиеся в среде автохтонного населения и надо думать подчинявшие их себе в силу обладания самыми передовыми и прогрессивными инновациями. Из китайских источников выясняется, что эти кочевнические волны миграций, фиксируемые археологическими находками, удивительно точно совпадают с периодами активизации и широкого расселения племен, известных в китайской историографии как жун и ди (Пьянков, 2015, с. 233-243; Ковалёв, 1998; 2008; 2014, с. 124-136; Таиров, 2003а; 2007б; Новоженов, 2013а; 2014а).