В.Ю. Мурзин
Мелитопольский институт государственного и
регионального управления, Запорожье, Украина

СКИФСКИЕ КОЧЕВЫЕ ГОРОДА

Переход к кочевому образу жизни, основу которой составляло экстенсивное скотоводство, позволило в полной мере использовать огромные пастбищные ресурсы Степи. На огромном пространстве Великого степного пояса Евразии это событие произошло практически одновременно – на рубеже II и I тыс. до н.э. Но путь к нему был весьма долог. Наряду с другими факторами, позволившим осуществить этот переход с чисто технической точки зрения (выработка совершенной системы узды верхового коня, широкое освоение железа и – как следствие – появление высокотехнологического и надежного оружия), немалое значение имело и создание жилища, максимально приспособленного к условиям кочевого быта.
Надо сказать, что особенности климата в различных регионах современной Украины начали заметно сказываться на образ жизни их обитателей уже в эпоху энеолита. Именно тогда в степной части Украины появляются самые древние курганы, ставшие массовыми памятниками среди древностей ямной культуры. Большинство современных исследователей считает носителей этой культуры древнейшими индоевропейцами.
Поскольку степи современной Украины (ныне они составляют около 41٪ ее территории) являются регионом с выраженным аридным климатом без искусственной ирригации земледелие здесь подвержено многочисленным рискам. По этой причине на всем протяжении энеолита и бронзового века проживавшие здесь племена и народы сочетали земледелие с отгонным скотоводством. При этом земледелие в украинских степях развивалось, в основном, лишь на берегах рек. К тому же в долинах рек почвы были более легкими, чем тяжелые черноземы в глубинной степи. Даже в середине ХIX в. по свидетельству А. Шафронского, для их вспашки нужно было использовать плуг с железным лемехом, который с трудом тянули 6 или 8 волов, в то время как крестьяне в северных районах Украины успешно обрабатывали почву еще деревянными сохами с упряжкой из двух волов.
В свою очередь, отгонное скотоводство предусматривало стойловое содержание скота зимой и его выпас на пастбищах, удаленных на десятки километров от основного поселения, в теплое время года. Естественно, для уходивших на эти пастбища пастухов и членов их семей, которые участвовали в дойке молока и его переработке, были нужны временные жилища. Такими жилищами стали тяжелые и неповоротливы платформенные возы с цельнодеревянными колесами, возможно крытые шкурами животных.
Впервые такие возы были обнаружены в погребениях ямной культуры – к настоящему времени их остатки зафиксированы, примерно, в 70 случаях.
Но известны они в и в других памятниках энеолита и ранней бронзы – по данным В.А.Новоженова в памятниках этого периода в степных районах Евразии обнаружено остатки около 250 таких повозок.
Так был сделан первый шаг к созданию мобильного жилища кочевников.
В последующую эпоху – эпоху средней бронзы, конструкция таких повозок не претерпела, судя по всему, значительных изменений.
К сожалению, остатки передвижных жилищ в памятниках поздней бронзы археологически пока не зафиксированы.
Мало мы знаем и о жилищах киммерийцев, предшественниках скифов, если не считать упоминания Гомера об абиях, вроде бы живущих в кибитках. Однако именно киммерийцы (примерно, IX – самое начало VII вв. до н.э.), были первыми настоящими кочевниками Северного Причерноморья, освоившими, благодаря подвижному скотоводству, в полной мере биологические ресурсы степей.
Зато в отношении скифов мы обладаем многочисленными и разнообразными материалами.
Так, Геродот, рассуждая о причинах непобедимости скифов (IV, 46], пишет, что народу, у которого нет ни городов, ни укреплений, который жилища переносит с собою, где каждый – конный стрелок из лука, где средства к жизни добываются не земледелием, а скотоводством, и жилища устраиваются на повозках, — такому народу как не быть непобедимым и неприступным?
Судя по всему, как, впрочем, и у других кочевников, для рядовых скифов была характерна малая семья – т.е. состоящая из родителей и их малолетних детей. Именно поэтому численность воинов у кочевников составляло, как свидетельствуют и более поздние этнографические данные, около 20٪ от общей численности того или иного кочевого объединения.
Древнегреческий писатель Лукиан [Скиф или гость, 1] называет таких скифов «восьминогими», поскольку они обладали повозкой-жилищем и парой быков, которые ее транспортировали. Для нормального существования одной такой рядовой кочевой семьи в условиях степей Северного Причерноморья, согласно данным, приведенным С.А.Плетневой относительно более поздних половцев, было необходимо иметь около 20 — 25 голов скота в пересчете на условную лошадь. При этом 1 условная лошадь равнялась, примерно, 5 головам рогатого скота + 6 овцам.
Что же представляли собой скифские передвижные дома? Достаточно ясное представление о них дают небольшие модели из обожженной глины – по всей видимости, детские игрушки.
Исходя из этих моделей, мы можем заключить, что эти жилища, в основном, представляли собой типичные кибитки, крытые войлоком или шкурами. В качестве тягловой силы использовались волы. На одной из моделей сохранилось дышло с ярмом, рассчитанным на двух волов.
Колеса на этих моделях изображены цельными, но это объясняется, видимо, упрощенным характером моделей.
Во всяком случае, остатки колес скифских повозок, зафиксированные в скифских могилах (обычно они закрывали устье погребальной камеры) свидетельствуют, что они имели деревянные ступицу, спицы и обод, окованный железом, т.е. были более легкими, чем колеса предыдущих эпох.
Возникает естественный вопрос – а были ли у скифов, наряду с кибитками, такие характерные для евразийских кочевников жилища как юрты?
Наиболее ранним изображением юрты на территории Северного Причерноморья является изображение на стене склепа Анфестерия в некрополе Пантикапея. Этот памятник датируется следующим за скифским периодом – сарматским, а точнее – I в. н.э.
Относительно бытования юрт у скифов какие-то определенные сведения отсутствуют. Однако, среди глиняных моделей жилищ скифской эпохи встречаются не только модели кибиток, но и отдельные экземпляры, на которых изображены жилища конической формы, установленные на платформенные повозки. По нашему мнению, их можно интерпретировать как модели съемных юрт, установленных на возы. При перекочевках, во время более или менее длительных стоянок, которые делались в местностях с наиболее богатыми пастбищами и обилием водных ресурсов, такие юрты могли сниматься с возов и устанавливаться на поверхности земли.
Естественно, у представителей высшей скифской аристократии – «царей» и номархов, такие съемные юрты могли достигать значительных размеров.
Примерное представление о них может дать сохранившееся изображение походной юрты Чингисхана, которую влекли десятки волов.
Во время стоянки кибитки и съемные юрты скифов, особенно если речь идет о влиятельных и многолюдных скифских родах, а также кочевых ставках скифских предводителей, могли издали показаться путнику самым настоящим городом.
К сожалению, описанием таких скифских «городов» на колесах мы не располагаем. Но некоторое представление о них может дать рассказ Гийома Рубрука, посла французского короля, который на своем пути в далекую Монголию к хану Мукэ (1252 – 1256 гг.) посетил ставку Бату. Она показалась ему большим городом, где на протяжении 3-х или 4-х лье (1 лье = 4,44 км) были разбросаны многочисленные юрты и кибитки.
Можно представить себе, как живописно и красочно выглядели такие скифские передвижные скифские «города» на фоне бескрайней и ровной степи.
В заключение остановимся еще на одном интересном моменте. Известно, что у многих народов древности и раннего средневековья (до распространения мировых религий) было развито стремление обустроить могилу по образу и подобию того жилья, в котором обитал покойный при своей жизни. Ярким примером такого подхода является, например гробница китайского императора Цинь Шихуанди с протекающими в ней реками из ртути и знаменитой терракотовой армией – своеобразная модель основанной им империи.
Характерными скифскими погребальными сооружениями особенно для IV в. до н.э., являются так называемые катакомбы. Они состоят из вертикальной входной ямы (в курганах скифской аристократии ее глубина могла достигать 15 м) и одной или нескольких погребальных камер, обустроенных в стенках или по углам входной ямы.
Эти камеры имели арочный свод, напоминающий полог скифских кибиток. Учитывая, что в заслоне этих камер иногда встречались колеса, можно смело предположить, что скифские погребальные камеры воссоздавали привычное жилье умершего – кибитку, в которой он рождался и умирал. Аналогичную идею высказал А.Н.Гей относительно погребальных камер катакомбной культуры.
В таком случае «шапка» скифских курганов полусферической формы могла воссоздавать иное жилище кочевников – юрту.
Однако курганный обряд погребения возник гораздо раньше и получил наибольшее распространение с начала эпохи бронзы. Возможно, это может свидетельствовать о том, что некие юртоообразные жилища, весьма практичные в условиях отгонного скотоводства (следует учитывать, что современная юрта является результатом длительного развития и, по своим конструктивным особенностям, весьма отличается, например, от средневековых юрт) могли существовать уже в начале эпохи «курганной архитектуры».